Земля Мертвых - Страница 8

Милицейский наряд, рассевшись на заготовленных для кухни чурбаках, с интересом наблюдал за побоищем, даже не пытаясь вмешаться. Похоже, они собирались дождаться конца схватки, чтобы собрать трупы и арестовать победителей.

От утонувшего в сумерках индейского стойбища донеслись звуки гитары. Зазвенели струны и у костра ополченцев, бросающего на дрожащую поверхность красные отблески.

— Пошли, мужики, отметим знакомство, — оттащив ящик с солью к полевой кухне, Немеровский вернулся с упаковкой тархуна. — Водку из багажника прихватите.

В палатке на столе стоял большой казан с еще горячей пшенной кашей — догадался кто-то мастеру несколько порций принести. Тарелок, по крестьянскому обычаю, никому не полагалось — только ложки. А вот низкие пластмассовые стаканчики правила фестиваля разрешали — как предмета, без которого существование цивилизации невозможно.

— Ну, мужики, — предложил Немеровский, разливая по стаканам первую бутылку, — за Великую Русь.

Выпив, мужчины взялись за ложки и навалились на кашу, временами вспоминая армейское прошлое:

— Представляете, полгода каждый день: каша, каша, каша. Мы все мечтали: хоть бы картошечки дали! Потом подходит осень, дают картофельное пюре, — улыбнулся один из патрульных. — Все орут: ура! Потом на следующий день картошка, и на следующий, и на следующий.! Через два месяца все начинают скулить: хоть бы кашу дали!

— А нас на Ангаре одной капустой кормили, — с придыханием сообщил Миша. — Я ее до сих пор видеть не могу!

— Нас из Ахтубинска несколько раз на уборку арбузов возили, — не удержался от своей истории Костя. — Местные сказали: ешьте, сколько сможете. Мы так обожрались, что ходить не могли!

— Счастливчики, — откликнулся Никита Хомяк. — А у нас под Мурманском, кроме мха, ничего не росло.

— Мужики, — Немеровский откупорил следующую бутылку. — Думаю, нам нужно выпить за бескрайние просторы нашей земли, что лежат от полюса почти до Индийского океана, от Тихого океана и до Атлантического.

— Это ты загнул, Миша — рассмеялся один из милиционеров. — Откуда Атлантический океан взялся?

— Может, чуть меньше, — не стал спорить ратник.

— Но ненамного.

— Ладно, — согласился патрульный, — за нашу землю!

К тому времени, когда ложки застучали по дну казана, мужчины успели приговорить четыре бутылки, а разговоры ушли в чистую науку: считать Черное море частью Атлантического океана, или нет?

Внезапно все звуки перекрыл чистый женский голос:

Матушка родимая, дай воды напиться,
Сердце мое, ох бросает в жар.
Долго гуляла в темном я саду,
Думала на улицу век не поду!

Теперь же под вечер аж пятки горят!
Ноженьки стройные в пляску хотят!
Я пойду на улицу, к девкам я пойду,
Голосом звонким я им подпою!

Вот уж что-что, а голос был действительно звонкий. От таких лопаются хрустальные бокалы и рассыпаются люстры. Росин поднялся из-за стола, оставив остальных спорить о географических терминах, вышел на воздух.

На Неве зажглись бакены, бросая во мрак алые огоньки, на том берегу и на острове четко пропечатывались прямоугольники освещенных окон. Несколько горящих на поляне костров не могли справиться с ночной мглой, и лишь придавали окружающему миру ощущение обжитости.

Песня растекалась от костра на берегу, и мастер спустился к своим дружинникам.

Выйду на улицу — солнца нэма,
Парни молодые свели меня с ума!
Выйду на улицу, гляну на село,
Девки гуляют и мне весело!

Пела, оказывается, та самая девушка в коротком алом платье, еще днем обратившая на себя внимание мастера. Пела легко, без напряжения, сидя на чьей-то стеганке и прикрыв ноги выделенной кем-то курткой.

— Знакомьтесь, мастер, — прижав ладонью струны гитары, окликнул Росина Игорь Картышов, бывший танкист, прошедший Афганистан и Чечню, горевший и на чужбине и на родине, но тем не менее при первом же сокращении отправленный в запас. Лицо его после ожогов выглядело устрашающе, но характер оставался спокойным до флегматичности. — Племянница моя, Инга. Учится в Москве, в Гнесина, приехала отдохнуть. Хотела познакомиться с принцем, вот я ее с собой и взял.

Вокруг костра засмеялись.

— А вы что, принц? — встрепенулась Инга.

— Предположим, я князь, — сел на траву Костя. — Устраивает?

— Нет, Игорь обещал, что настоящий принц будет, без обмана.

— Ну, не знаю, — покачал головой Росин. — У славян только князья были, у ливонцев демократия, у викингов ярлы. Даже не знаю, что и предложить.

— Так шведы завтра приедут! — вспомнил один из дружинников. — У них конунг, то есть король. А где король, там и маленькие принцы плодятся.

— Это мысль, — кивнул Костя. — Вот только порубим мы их всех в капусту.

— Зачем? — удивилась певица.

— Чтобы не приезжали. Земля-то наша!

— Вас послушать, так всех туристов на столбах нужно вешать, — поморщилась Инга. — Чтобы в чужие страны не ездили.

Вокруг костра снова взорвался смех.

— Так что, Инга, — предложил Росин, — если всех принцев порубаем, на князя согласишься? У меня княжны нет…

— Много вас таких, умных, — хмыкнула девушка и отвернулась к дядюшке: — Ты «Лето» помнишь?

Игорь кивнул и ударил по струнам:

Холодные тучи по небу плывут,
На крыльях печали разлуку несут
Еще одно лето простилось со мной,
Взмахнув на прощанье косынкой цветной
Зачем это лето в снегах я ждала,
Зачем это лето рябиной цвела…